Никто из смертных не ведает, когда началось Время. Но Время людей течет из Эпохи Пепла. Никто из смертных не скажет, что посеребрило Планету преждевременной сединой золы. Но Знание людей о мире и о самих себе живет с Эпохи Пепла. Никто из смертных не растолкует, почему они смертны. Но опыт гибели известен им с Эпохи Пепла.
Всюду, где селились первые смертные, простирались обугленные холмы и степи. Меж холмов тянулись маловодные реки, что наполняли мелкие да крупные озера. На серебристо-пепельных просторах чернели обгорелые останки некогда живых деревьев. Но не было поросли ни на их ветвях, ни подле разлапистых корней, ни вокруг на полях да на холмах. Потому не знали люди Пепельной Эпохи зеленого цвета, но различали больше тридцати дюжин оттенков черного. Питались они белками, пауками да аспидами, ибо другого зверья на той бесплодной земле не водилось, а оных в избытке бегало. Оттого были мужчины низкорослыми, жилистыми и цепкими. Имели они при своем коротком росте да малом весе персты длиною в семь раз больше, чем у кого бы то ни было (чем у нас).
Женщины на вид были повнушительнее и весом превосходили мужской пол в полтора раза. От всякой работы и трудностей они ограждались, а непокорных и дурных баб запирали в особых землянках, где заключенные, не взвидев света белого, сами становились кротки (ми) и покладисты (ми). Ибо законом тех сумеречных лет наказано было не использовать женгщин ни для чего иного кроме вопроизводства. Этот единственный закон соблюдался неукоснительно, а порой даже и с некоторой долей фанатизма, благодаря чему пепельный народ выжил и расплодился числом несметным (в числе несметном).
И настал День Прояснения, и осели пыльные вихри да повергло безветрие пепел наземь. И обитавшие по краям известных пределов, увидели, что вокруг их страны лежат чистые земли, поросшие дивными волосами, мягкими ноготками да ниточками. И снизошел из Искрящейся Выси Бессмертный Абандон и объяснил им, что волосы дивные – это травы, мягкие ноготки – листья, ниточки – стебли злаковые и что все это цвета зеленого. И еще ходят меж всем этим существа диковинные, не знающие зла и добра, бескорыстия и стяжательства и не прикрываюшие срам тряпицами.
Так молвил Бессмертный Абандон: «Бросайте лачуги ваши, идите в те обетованные земли, берите с собой, что унесете в руках, заселите там все, а с теми, кто уже живет в той местности, породнитесь, но по мере нужды потребляйте их в пищу, ибо вы люди, а они – звери. И другого не дано».
Собрался пепельный народ на свой Первый Великий Сход, но сколько ни говорили в тот день, ничего не придумали, так как голдящие в один голос друг другу не внемлют. И на исходе дня, когда красное светило с грохотом далеких ураганов падало за вспенившийся горизонт, вышел на середину Великого Схода мужчина по имени Ырдыр, воздел длани к Искрящейся Выси и воскликнул: «О, люди! Доколе пресмыкаться будем пред ликом голода, сумрака и жженых земель топтать угли?! Вставайте, идите в обетованные земли с тем, что унесете в руках и живите там себе во благо. Прав Бессмертный Абандон, ибо не может быть неправ тот, кто живет вечно».
Люди сомнениями терзались, услышав такие слова. А потом выкрикнул кто-то из толпы: «Абандон дюже прав! Но не всякий кто прав говорит правду!»
Встал опять (муж) Ырдыр и молвил (возвестил): «Мы должны повиноваться Бессмертному Абандону, так как он – высшее, что знаем мы, а другой правды, кроме Его Правды, мы не ведаем! Так оставим же жилища (лачужные) свои (наши) и уйдем в те чудные Зеленые Края». Так и сделали люди разумные, ведь знали они только одну правду – Правду Искрящейся Выси Бессмертного Властителя Абандона, да и деревья с травами в тех неведомых краях были нового цвета.
Очень по душе пришлось людям слово «зеленый» – потому и пошли; неразумные да нечистивые же остались, но чилом меньшим, чем первые. И жизнь вели они на пепельных пространствах обособленную, покуда серебристая пыль и гарь не забила им их поганые глотки и не передохли они все без остатка вместе со своими белками, пауками да аспидами.
Так закончилась первая эпоха – Эпоха Пепла.
Эпоха познания Радости
Каждый смертный знает, где пришло к людям Насыщение плотское. Но немногие ведают, что Разум, облегчивший жизнь, принес излишества.
Излишества же насадили зависть.
Зависть породила распрю. А сей гаденыш произвел на свет небомерзких отпрысков, что терзают Планету по сей день: войну, мор, голод, воровство, болезнь, уныние.1
Всяк смертный ведает, что радость Первого Насыщения изведал именно пепельный народ, что пришел с выжженных неизвестно когда и неизвестно кем бесплодных земель. И радость эта не могла явиться к ним нигде, кроме как в Обетованном Лесу, куда по наущению Ырдыра, с навета Бессмертного Абандона приведены были пепельные люди.
Никто из смертных не помнит, когда точно Ырдыр привел пепельный народ в Обетованный Лес, но каждый от мала до велика чтит это, ибо знает: писано сие действо жзившим тогда Скоприконом Неминучим, а что в манускрипте там древнейшем – не все правда, но все Истина. Ибо правда хоронит спину КАЖДОГО от клекота плетей неправедного суда во дни мира, а Истина ведет ВСЯКОГО во дни войны во имя мира.
Так входил пепельный народ в Обетованный лес: впереди шествовал Ырдыр, ибо вел он их, да и не все знали куда и зачем путь держат2, а уж он-то и те, кто рядом с ним шествовал – ведали.
Шел Ырдыр в онучах узких, до пят доходивших. Были те онучи сшиты из кожи аспидов. А рубаха его короткая из того же материала сработана была, но с беличьей оторочкою. Нес Ырдыр на левом плече живого паука, на правом – бдящую неуклонную белку. И паук хранил суть хождения в Обетованный Лес, белочка берегла от беспамятства и сна во время пути. Ежели засыпал Ырдыр, идучи, белочка зело гневно стрекотала ему у правого уха, а не опомнится, так и вовсе кусала его за ухо, покуда не проснется. Тем и помогали твари людям своим дойти до Обетованных Лесов. Примеру ырдырову следовал весь пепельный народ. Так же, впрочем, как и тому, что нес каждый во складках одежд иль в рукаве по горстке пепла, дабы не запямятовали сами и не забыли их дети, и дети детей, и те дети, что от второго поколения, и от третьего, и все последующие, включая ныне живущих, КТО они и ОТКУДА.
Так и встали они у порога Обетованного Леса, с белками да пауками на плечах, облаченные во все змеиное, с покусанными ушами и пеплом в рукавах. И велел народу своему Ырдыр сесть там, где начинался Лес и ждать, пока он не вернется к ним. Сам же взял двух мужей из числа Совершенномудрых, что были в самой гуще Великого Схода, слышали Бессмертного Абандона и помнили о том, что он сказал лучше остальных. Звали тех мужей Совершенномудрых Скоприкон Неминучий, что манускрпит обо всем это слагал, да Тыск Черто-Полеший, на которого Скоприкон сам указал, как на умнейшего из Совершенномудрых.
Взяв Скоприкона и Тыска, ушел Ырдыр в Обетованный Лес, чтобы узнать самому да сотоварищи, что за чащебы такие там, какие существа в них обитают, плоды растут, корешки по земле да под землею тянутся и как пепельному народу со всем этим неведомым богатством сладить. Так и скитались они втроем под сводами крон Обетованного Леса да у престолов его древних стволов. А когда у Скоприкона Неминучего коры для манускриптов не осталось, да и записано им было почитай как все, поняли они, что пора за остальным пепельным народом возвращаться. Ведь познали трое мужей, как надобно ладить пепельному народу со всем этим богатством, да и неведомым для них все это перестало быть.
Вернувшись к порогу Леса, нашли мужи там народ свой во стенах нового града, аград высился на холме рукотворном, а вкруг холма ров шел, словно пояс, черный от глубин своих безмерных. И еще увидали Ырдыр, Скоприкон и Тыск, что над градом их народа, благоухая, покоилось в Искрящейся Выси светлое Облако Смирения. Из каждой избы, что в стенах града, шел вверх покойным ручьем Дым Ожидания, питавший Облако Смирения. А вокруг рва, окрест раскинулись Пашни Светлой Веры. И снизошло от всего увиденного на Ырдыра, Тыска и Скоприкона Откровение Познания Первой Радости.
Так поется в манускриптах Неминучего об этом «От картины всеобщего смиренного порядка пепельного нашего народа у Порога Обетованного Леса, воздели мы длани к Искрящейся Выси и плакали от радости ровно пятьдесят лет и пятьдесят зим. Ведь поняли люди нашего народа, как и чем жить надобно». И еще много ден радовались они. Храму Белки, Паука и Аспида Повелителя Искрящейся Выси бессмертного Абандона. Других же богов да истуканов им покамест и ненадобно было, ведь и с теми счастливо жили они.
Одно только тяготило Ырдыра и его ближайших спутников и товарищей: они бродили в пределах Обетованного Леса двести лет. А за это время пепельного народа и без того многочиленного, народилось еще больше. И не дожидаясь явлений Бессмертного, чье имя не устанем повторять ни мы, ни дети наши, ни дети детей, ни их внуки-правнуки, ни все последующие, повелел Ырдыр разделиться своему народу на десять равных частей. Прошло двадцать или чуть поболе того лет: разделились они. Тогда одной десятой наказал сесть во граде накрепко, дать городу имя, беречь город и имя, как имена тех, кто его стены и башни возводил, да и сам город стеречь да отстраивать ввысь-вширь.
Прошло еще двадцать лет: дали городу имя – Первень (так как первый это город был у пепельных людей). Собрано было войско для обороны города и защиты окрестных земель ото всего, чего еще не ведали, но знали, что нечто будет. И еще через десять лет девять частей от всего пепельного народа двинулись вглубь Леса, посадив в Первене наместником ырдыровой власти мудрейшего из тогдашних отроков Сарога Таврона со всем приданым ему войском. А остальные, храня в пепле память того, что оставили и во чревах наплоечных пауков – знание того, КУДА и ЗАЧЕМ идут, отправились в путь.
В день того исхода пролилось Облако Смирения на Первень и на окрестные ему Пашни Светлой Веры. Оттого на улицах города стекла в Черный ров вся грязь, а на Пашнях взошли ростки Надежды, и, покачиваясь от ветра, прощались они с уходящими в темные пределы ОбетованноготЛеса пепельными людьми. (С тех пор и повелось провожать уходящих на войну или в любое другое опасное путешествие, взмахами цветущих веток). А по над всей дорогой Исхода пепельного народа зорко щурился в вечной тиши Искрящейся Выси Бессмертный Абандон.
Так закончилась Эпоха Познания Радости.
Эпоха Перстопадения
Тридцать лет сотрясался Обетованный Лес от шагов. Тридцать лет тянулся под его сводами поход пепельного народа. Тридцать лет последние шли к первым. Тридцать лет первые ждали последних. Трдцать лет все двигалось. К исходу тридцатого года все замерло.
Никто из смертных не ведает, как далеко зашли в Лес пепельные люди. Но каждая собака знает, что по прошествии тридцати лет, со времени вступления под зеленые своды, сгрудились люди у первой большой скалы, увиденной ими и назвали ее Соленой Главой.3 А те аспиды, что путь держали среди первых, особливо промеж стоп Совершенномудрых, облепили покрывалом кишащим эту скалу. А белки, что на плечах Совершенномудрых доселе гордо восседали, сошли на землю да собравшись пересчитали друг друга. Отобрав триста самых крепких братцев из рыжего народца своего, послали их к аспидам, что уже шипя кишели на соленом теле Главы. Тогда уидел пепельный народ, как бегут три сотни огненных стрекочущих зверьков по усеянной шипящим черным покровом змей скале. И несут те твари в лапках да на спинах своих покрывало, а сидит на нем сам Ырдыр…
По водружении своем на маковку Главы, оглядел он окрестности и увидал впервые свой народ во всем множестве. Еще заметил, что даже при таком несметном числе людей, а их видимо-невидимо всюду копошилось, по всем сторонам лишь до горизонта гомон да возня человечья слышна, а дальше – сызнова версты да версты дикого, но Обетованного Леса. Что за ними да и на ближних подступах к оным, не ведает никто. Обратил тогда Ырдыр взор на тех, кто ближе других к Соленой Главе стоял и молвил сверху такое: «Идите и скажите всем, чтобы собрали хворост и жгли костры три года, три месяца и треть одной ночи без продыху. Чтобы избы сложили да жили охотою да рыбалкой, но к Соленой Главе ближе, чем дальше подходить не смели, ни по одиночке, ни ватагами. А кто дальше, чем близко подкрадется, вмиг окажется во чревах у скальных аспидов моих, рассеченным на миллион частей да снедаемым кислотою их утробной!».
Сказав такие слова, лег Ырдыр, где стоял, прямо в кишащий змеиный покров на вершине Соленой Главы и забылся пророческим сном. Скальные же аспиды на хвосты встали, словно ветлы, и сомкнулись бутоном надо чреслами его отдохновения алкающими. Так и спал он, Ырдыр Совершенномудрый, властитель пепельного народа, на вершине Соленой Главы в окруженном сопящими белками бутоне из змей, три года, три месяца и треть одной ночи ровно. Снились ему бесконечные горные степи, вершины снежные, равнодушно взирающие на песок и скрежет земли. И еще виделись ему невысокие крепкие люди с пунцовыми лицами, несущиеся через дыхание Вечного на малиновых скорокопытных безрогих ланях.
Покуда спал Ырдыр, поставили люди в лесу избы, а на речках да озерах от скоплений домов закурились кагальными дымками печурок веселые деревушки. Чтобы с голоду не помереть, детей крпкими взрастить, а еще просто погулять-поплясать на белечьих свадебках, научились селяне грибы-ягоды собирать, корешки изыскивать, силочки на зверя ставть да садочки на рыбу притапливать ловко. Но был конфуз один, не конфуз даже, а беда целая: персты дюже длинные в кустарнике путались, в ветлах застревали. Бывало даже так: бежит охотник за ланью скорокопытною, без малого настиг уж, а пятерня на взмахе десницы возьми да и застрянь во кронах густых. Вот и висит на пальцах-крючках горе-охотник, болтается будто лещ вяленый на веревке, плюется, плачет с досады, а сделть ничего-то и не может. Зверь же знай себе утекает. Дюже кручинились от этого мужчины. Дюже матери и подруги не могли утешить их, не говоря уж о белках (этим век бы стрекотать да хихикать). Видя горе людское, заполз Совершенномудрый Тыск Черто-Полеший на самую высокую сосну и взвыл оттуда: «Не кручиньтесь, мои вы дорогие. Злосчастие не в перстах наших, но в умах. Забудьте обо всем горестном и слезы ваши в землю упавши, одарят всходами пшеничными ваши же наделы!». И от слов таких заиграло солнце в ручьях, да понеслись радужные блики по холодным камням всей паутины рек и озер Обетованного Леса. И осветили лучи своды самых дремучих буреломов. Тогда зашептала вода у всех деревень да селищ:
Вода права
Правы древа
Права листва
Правы кусты
На все версты
Падут Персты!
Изумились пепельные люди чуду говорящей воды во всех пределах тогдашнего своего расселения. И от удивления повыпадали у них пальцы разом. Стали персты короткими, как теперь у нас. Принялся народ в каждом дворе закапывть отмершие отростки. Но земля Леса вспучилась, забрюхатились кочки и отторгли почерневшую падаль. Повылезали пальцы словно кочерыжки, где бы и сколь глубоко их не зарыли.4 Тогда и придумали присыпать отпавшие свои мощи пеплом и зашивать их в холщевые мешочки на тесемках. Эти обереги пепельные люди носят с собою до сих пор и передают от колена к колену, в память о судьбе своей, да на удачу в делах.
Когда пришло время Пробуждения, раскрылся бутон аспидов на маковке Соленой Главы. Вышел оттуда Ырдыр. Сбежались вновь к скале все пепельные люди и поведал он им, изумленным, свой пророческий сон.
Так закончилась Эпоха Перстопадения.
.
1 … войну, мор, голод, воровство, болезнь, уныние – писано с буквицы малой, ибо небомерзких давить надобно, да после очи отводить от останков их смердящих, али жечь эту падаль нещадно, а не токмо во грамотах с буквицы малой небрежно калякать. Книга Правды Абандона.
2 … да и не все знали куда и зачем путь держат – в День Прояснения на Первом Великом Сходе собран был весь пепельный народ, числом несметным и не все знали, пойдут ли они в Обетованный Лес иль в какие другие неведомые земливедь не может целый народ, собравшийся в один день в одном и том же месте слышать одного человека. (Схоластика Трузлявых Древ. т.1, манускрипт XV, уложение IV).
3 Соленая Глава названа так потому, что обликом своим напоминала огромную голову, а по содержанию оная вся из соли состоит. Сие первым познал копатель Сапег Дрындухай. Завидев Главу, бросился он к ней со всех ног, и по достижении вцепился в нее зубами, да так, что откусил кусок в три кулака величиною. Проглотив это, вымолвил собравшимся6 «Соль!». За то и запечатлен в памяти да в манускриптах как Сапег Каменокус. (Сонм Великих. Книга героев пепельных. Уложение IV. Песнь II).
4 Плевала в тот день земля из глубин своих персты едва ли не выше сосен. И падали персты с неба, дырявили крыши хижин, побивали посевы, принося урон огромный, а ведь сказано было Тыском: «Что не из земли взошло, в землю не суй». (Схоластика Трухлявых Древ. т. I, ман. XX, уложение
VII).