АВТОРИЗОВАННАЯ БИОГРАФИЯ КН

часть 2

От этого да сохрани вас бог!
В сей лавочке нечистое творится.

Франсуа Рабле


Здесь Сфинксы намертво засели!

Иоганн Вольфганг фон Гете


Историей, с общепринятой точки зрения, нижеследующий текст назвать трудно - события не всегда совпадают с указанным временем, по причине того, что какие-то моменты помню, а вот относительное их расположение в материи времени - в этом я как-то путаюсь. Я весьма своеобычно отношусь к пространству-времени и мне абсолютно не важно - произошло событие неделю или десять лет назад. Не имеет значения. Важен процесс, а не результат. В общем, хронология нарушена. Замечу также, что данный текст не претендует совершенно ни на что. Это исключительно авторское мнение на какие-то моменты и процессы. С этой позиции и стоит к нему относиться. Мнение участников событий может быть несколько иным и у каждого персонажа возможно имеется "своя версия истории". Ко всему здесь отображена лишь малая толика событий. Все описывать - жизни не хватит (даже моей вечной). Что-то выветрилось из памяти, а какие-то моменты не то что описывать, а вспоминать-то жутко. Да и не писатель я. Мельком пробежав свою корявую и безграмотную писанину, не без ехидной самоиронии заметил, что в тексте слишком много местоимений - я, мне, мое , прям как у Харрисона. Харрисона я не котирую, посему предпочитаю "все приходится делать самому" как у Николсона.

В 2003 году, засунув в клетчатую сумку портастудию, я приехал в Тюмень на деньги вольных каменщиков. Там, в старом проверенном помещении и была изготовлена потрэковая запись, получившая в дальнейшем название "Ложа Вольных Гробовщиков".

Это был первый эксперимент с цифрой. Сейчас, после десятилетней борьбы с цифровой звукозаписью я могу точно обрисовать ситуацию с музыкой, которая пишется на цифру, играется при помощи цифры и т.д.. Цифра - полная дрянь. Если ты хочешь все загубить - пиши на цифру, смотри в цифру, получай информацию из цифры. Происходит это примерно так - музыкант (обобщенный персонаж) "открывает" для себя какой-нибудь виртуальный секвенсор, типа ПроТулса или Сонара, с простым желанием посмотреть, что это вообще такое...Как только он открыл эту чертову прогу, ему уже никуда от нее не деться. Будет до конца жизни в нее лупить шары (а жизнь в этом случае пролетит в миллионы раз быстрее), при этом весь предполагаемый "процесс" творчества остановится. Остановится навсегда. И больше уже ничего не будет в жизни музыканта, кроме этого чертового секвенсора. Весь компьютерный софт для музыкантов очень напоминает мне пазлбокс Лемаршана. Что у софта, что у адской головоломки - суть одинаковая. Как-то в начале 2002 года я тоже решил "ознакомится" с возможностями компьютерных музыкальных программ... Это был тот черный день, с которого началось мое десятилетнее пребывание в сумеречном мире, в котором окромя сумерек ничего нет, не было и не будет. По большому счету и по сей день я не могу окончательно выбраться из этой цифровой тьмы. Это как алкоголизм - алкоголик может не пить спиртного вообще, но при этом будет все так же оставаться алкоголиком. Первое, что "внушает оптимизм" в цифре - неограниченные возможности вариантов выбора, ну, например, саунда гитары... Они настолько неограниченны, что берешься как-то утром "улучшить" звук гитары по быстрому, в результате проходит год, а звук так и не выбран, или уже непоправимо убит. Неограниченный выбор - это мгновенная смерть для музыки (и для всего остального помимо музыки) Так что, други мои, убейте компьютер, взорвите магазин, в котором вам подсупонили этот ящик Пандоры, перережьте всех тех, кто участвовал в деле "подсадки" на компьютерные музыкальные программы, вместе с их семьями и сожгите дотла их дома. Удел цифрового музыканта - бессмысленно таращиться в монитор, перебирать различные синты с бесконечными настройками, жрать дошираки и в результате выдавать какой-нибудь сомнительный треск. Сплошная симуляция. Цифролюбивый музыкант "как бы" играет на "как бы" инструментах "как бы" музыку. Нахер мне нужен этот треск! Нахрен сдался такой музыкант!

То же касается и цифровой информации.

Кажется, Бойд Райс, в припадке пафоса, излагал следующее - "Нас не интересует музыка, нас интересует информация". - Хрен с этим Райсом и его дурацкой информацией. Пусть хоть жопой жует эту ублюдочную информацию, и своих полоумных сподвижников ею пичкает. Меня же интересует ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО Музыка. Только музыка и еще раз музыка. Информация меня не интересует. Не интересуют меня синтезаторы, секвенсоры, цифровые коробочки. Безразлична мне "как бы" музыка. Будущий удел музыки - "музыкант" жмет на кнопку, чтоб зазвучал треск. Тут будет важно только, КТО на эту кнопку жмет, а треск будет везде один и тот же. В мире треска и без того хватает. Трещит все - асфальт трещит, бетонные дома трещат, подземка и наземка трещит, водопроводные трубы трещат, деревья в роще трещат, телефоны, телевизоры, радиоприемники трещат, как заведенные, чурки под окнами трещат без умолку, стратосфера трещит, психосфера трещит, как огдашенная, башка с бодунища гулко потрескивает, весь мир трещит по швам ! Нахрена мне помимо существующего еще какой-то треск?!! В книгу мертвых таких музыкантов и в освецимы с печами пожарче.

Музыкальный саунд начал меняться в отвратительную сторону где-то году в восьмидесятом, когда стали массивно использовать различные синты где надо и не надо и весить фиксы везде, куда только можно добраться. Первая цифра вообще губительно сказалась на всем пласте музыкальной культуры. Но что совсем убило весь звук - так это то, что записью, микшированием, и постобработкой стали заниматься вообще посторонние люди. Это поставило крест на всей звуковой палитре. Параллельно этому разврату студии во всем мире целенаправленно уничтожали аналог. Уничтожали беспощадно - эдакий блицкриг против аналога. В результате аналога больше нет, весь нынешний звук - отсутствие звука или мерзопакостный цифровой треск. Возврата нет - добро пожаловать в цифровое" пространство, следующая станция - Вакуум.

В связи с этими коллизиями , с трудом могу воспринимать музыку, записанную начиная с 80-го года, а с 90-го физически не могу слушать, ибо слушать ее невозможно (не считая очень редких исключений. (Даже в это время геноцида звука изредка попадаются шедевры, но, как правило, они бывают записаны на маленьких студиях и на умирающем аналоге) Если не изменяет память, Килмистер сказал в каком-то интервью, что "ты всю жизнь будешь слушать музыку, которую услышал до 20 лет, и пытаться сыграть ее". Возможно, так оно и есть, ибо, сколько бы я не экспериментировал в поисках какой-то новой музыки и нового качества звука, я неизменно возвращаюсь к тому, что слушал когда-то в юности. И, если исходить из тезиса Лемми, видимо, пытаюсь ее играть.

Ну, это, однако, лирика, брюзжание стареющего пня.

В общем и целом я кое-как смикшировал ЛВГ и на время отложил его в сторону, ибо мне в нем не нравилось практически все - от начала и до конца.

К середине 2004 года я вновь попал в тупик. Продолжать писать "одинаковые альбомы" мне уже обрыдло. Пиком стилистического периода был " Обыкновенный Цинизм" (хотя мне всегда больше нравился и нравится по сей день "Семь Состояний Сознания" ). Ну не хотелось мне продолжать в том же духе, хоть кол на голове теши! Я впал в некий ступор и компьютерный сон. Пытался освоить цифровой звук, экспериментировал с синтезаторами, параллельно пытаясь расслышать музыку, которая бы меня зацепила. Я силился слушать все, что попадалось - увы, так ничего и не попалось достойного. Клуб Самодеятельной Песни, называемый Даркфолком внушал мне омерзение, электронная музыка отражалась во мне отвращением, нойз вызывал недоумение, а новоиспеченный хард и метал нервировали. Слушая все это мне казалось, что я как-то резко постарел и мне больше шестисот шестидесяти лет, ибо вся эта новая музыка казалась мне полной дрянью. С другой стороны надо было как-то жить и что-то делать... Нужно было вновь собрать и склеить группу, нужно было понять, что и как играть и, нужно было попытаться вновь что-то записать, ибо без этих трех составляющих я умирал.

С 2003 года в группу влился Слава Филашихин. Он весьма умело и бодро стал извлекать звуки из баса и гитары. (Сей персонаж в коллективе и по сей день). Его приход в группу не лишен романтизма - в детстве он заслушивался альбомами КН и самая заветная мечта и цель всей его жизни были играть в этом коллективе. Он приобрел гитару и с упорством маньяка целыми сутками пилил на ней, достигнув тем самым высот мастерства. Нет ничего неосуществимого и непреодолимого - его мечта воплотилась в жизнь, а группа обрела великолепного гитариста, который не просто хорошо играет, а играет "очень хорошо", да вдобавок ко всему еще и "в теме". Чуть позже на горизонте возникает Женя Вороновский - скрипач и клавишник, звезда электронного андеграунда, который не преминул лихо подхватить занамя КН. (В тот период были еще какие-то малозначительные и неинтересные личности, сессионные концертные музыканты, лиц и имен я уже не упомню).

Состав как-то начал вырисовываться из небытия. К этому времени я совершил небольшое переименование коллектива, спаяв два имеющихся слова. С той поры группа носит название КооперативништяК (первая и последняя буква - заглавные)

В 2005 году был записан альбом с невыносимо длинным названием "Выгнал всех к чертовой матери и остался один посреди кладбища, что покоится в сердце вселенной". Записывал я его по ночам на кухне, в качестве носителя выбрав 18 канальную портастудию, используя в виде инструментов то, что попадалось под руку - серебряные ложки, чугунные кастрюли, расписные разделочные доски, рюмки и хрустальные солонки. Так же в наличии у меня был отстойный китайский Шур за 20 баксов, разрушенная акустическая гитара, китайский Гибсон и американский Рикенбекер. И еще маленькие детские игрушечные китайские клавиши из ближайшего ларька. Альбом получился каким-то лютым. Даже у беззаветных поклонников коллектива лица в наперсток сдвигались. Там я такого "джаза" навернул, что и Сатана в Аду, видимо, призадумался не по-детски. Не смотря, на практически полное отсутствие дисторшнов и барабанов , он звучит как какой-то измятый блэк, где барабанщик умер, а гитаристы напились Агдама и не пришли на запись в студию и даже наутро похмелиться не пришли, в результате на гитарах пришлось играть грузчикам из овощного магазина.

С 2005 до середины 2007 года к записи музыки мы не приступали, если не считать какого-то странного альбома "Нагромождение Банальностей", который записан за неделю (материал там шикарный, но форма выбрана не совсем правильно, как мне кажется) и нелепого "кровавого навета Ганса Зиверса", в основе которого были песни Зиверса. Изначально голос там планировался опять же Зиверса, но в последний момент этот Ганс отказался вписывать свой голос в микс. В результате "пришлось все делать самому". (Кто не в курсе, что за личность скрывается под псевдонимом Ганс Зиверс - тому и знать не надо). Тогда же был ряд каких-то маловразумительных гастролей по странным городам. У меня возникало ощущение, что все эти поселения, мелькавшие перед моими глазами как картинки, какие-то нереальные, как будто маленькие макеты из пенопласта, на нарисованных улицах коих бумажные фигурки людей, двигаются по мановению каких-то невидимых сонных и безразличных актеров. От всего этого вселенского уныния меня медленно накрывали мягкие волны беспросветного мрака.

Однажды я как-то забрел к знакомому на студию, где ваялась глобальная попса за гонорары. Знакомый сидел за пультом, пялился безумными глазищами в монитор и громко материл какой-то барабанный сэмпл. Звучал-то этот сэмпл всего несколько секунд, но знакомому уж очень он не нравился. Я ему и говорю - давай я его у тебя заберу и через полгода на основе этого сэмпла сделаю композицию, которая будет звучать полчаса. Он только посмотрел на меня безумным взглядом и загоготал. Ровно через полгода, как и обещал, я принес ему на суд трек, длящийся 33 минуты и носящий нечеловеческое название "В бутылке масла сварили беса", в основу ритмической структуры которого был взят тот самый несколькосекундный барабанный сэмпл. У знакомого попсовика аж челюсть отвалилась, когда он его слушал.

"В бутылке масла сварили беса" - это мой "пьяный корабль" - ни до этого, ни после у меня не было ничего подобного по силе, динамике и объему. В этой композиции - весь мир от его возникновения до исчезновения. Записывалось все это неимоверно легко - без тяжести и без технических проблем. В треке радость и грусть, депрессия и возбуждение, весна и осень, цинизм и великодушие, в общем ВСЕ. Основа (басы и гитары) записана в течении трех дней . Текст проявился за рекордно короткий срок - я просто взял ручку и накарябал его на бумаге, как под диктовку. Даже не правил в дальнейшем. Потом на протяжении полугода я возвращался к композиции и вставлял в нее так же легко всякие инструменты и мелодические линии, не затрачивая особо много времени. Скрипку Ворон воплотил минут за сорок, не больше. Я даже звук особо не искал - он сам получился таким, как надо. Как это получилось - не понимаю (да и не хочу понимать, ибо есть вещи, которые лучше не понимать, не ковыряться в них и не выискивать в оных причин и смыслов). В мир я эту композицию проявил через год после начала записи (трак должен был какое-то время отлежаться, чтобы была уверенность, что с ним действительно все в порядке). В принципе, я даже мастер особо не делал - композиция и без того звучала ништяк, просто повесил на выход однополосный компрессор и однополосный же ограничитель, на этом процесс мастеринга был закончен.

Пирогами и Блинами и Сушеными Грибами проявлялся невыносимо долго. После "беса" было довольно трудно что-то "творить", можно сказать "невозможно". "Пироги" я изначально планировал тяжелым, ближе к блэку и хард-андеграунду. В какой-то момент работы меня совершенно перестал устраивать звук. Я не представлял себе, что с этим дурацким звуком делать. Я приостановил работу над альбомом в связи с тупиковым состоянием саунда и какими-то гастролями. В этот год все гастроли были какими-то запредельными, наверное, так гастролировали бы Пинхэд и сподвижники, если б сколотили группу. Первая гастроль в этот временной отрезок была акустической - я и Ворон сели в поезд и отправились в неведомое. Через десять минут в плацкарте нам сделалось тоскливо, и мы побрели, по традиции, в вагон-ресторан, дабы тоску проклятую развеять. Вагон ресторан в этом поезде выглядел весьма экстравагантно - посреди вагона стояла маленькая фанерная "избушка" , из окна которой добродушно выглядывала сказочница из фильмов Роу. Узрев нас она как по писаному запела - "здравствуйте, дорогие мои, сегодня я расскажу вам сказочку..." Она рассказала нам сказочку, что у нее в заначке есть салаты по 300 рэ, водяра по штуке, вино по две, шампусик по 665 рублей и пиво по 150. Я выбрал шампунь - уж больно цифра знака меня утешила. Только я вытащил пробку, как на плечо мне легла суровая длань закона, и раздался громоподобный глас - "распиваем?!" - это за спиной у меня вырос, как гриб после дождя мент, усатый и подвыпивший. На что я довольно сухо ответил - "распиваем!" "Ну и правильно" - ответствовал мент, - "Распивайте! Дело нужное!" - козырнул и отправился дальше маршировать по составу. Потом за столик (в этом вагоне-ресторане помимо избушки со сказочницей еще и столы были со стоячими местами, как во "втором дыхании") пристроился разговорчивый пассажир. Он поведал всю жизнь свою. Рассказал, что только что откинулся из мест заключения, а сейчас едет домой к жене и вот думает - убить ее, или не убить. Я и Ворон дружно сказали - "убей". Потом была какая-то бабуля - божий одуванчик на перроне с сивухой... В общем, продрали мы глаза поутру, изумленно ощущая свой организм после "железнодорожной воды" под какие-то потусторонние звуки, исходящие неизвестно откуда, кажется это где-то звонил колокол. Вагон был уже почти пуст - а нам ехать еще было часов пять-шесть иди больше до места концерта. За окном пронеслась станция "Башмаково", затем "Чемоданово", далее поезд просквозил мимо станции под названием "Рамсай". Этот проклятый поезд следует в Ад , ужаснулись мы. А так как поезд следует в Ад, то и гастроли у нас будут, а Аду. В принципе так оно и было. Концерт у нас был в очередной "избушке" в центре Ада. Среди серых бетонных коробок стояла замшелая избушка, какой-то театр, что-ли… В нем мы и музицировали перед горсткой местных поэтов, скинхедов и маргиналов. На обратной дороге из Ада я неожиданно понял, какой звук должен быть на "пирогах...", что впоследствии и воплотил в жизнь. Каждый трек был пропущен через ламповый перегруженный комбик и снят микрофоном, который был расположен в другом помещении - в результате осталась только "тень" звука. Затем все эти тени я протащил через несколько сатураторов, дистов с маленьким гейном и ряд неисправных компрессоров, поставленных в цепь один за другим. Получился звук из преисподней, который в общей сумме давал вообще что-то неперевариваемое. Готовые миксы я также прогнал сквозь цепь неправильно работающих компрессоров и продрал их, как рашпилем, сатураторами и энхансерами. Результатом я остался весьма доволен. Не знаю, смог ли кто этот альбом прослушать, кроме участников сего действа, я же после его финального прослушивания был несколько ошарашен - хотелось сесть тихонько в уголок на стульчик какой-нибудь и подумать о чем-нибудь простом и человеческом - о весне там, о бабочках, о ручейках... вспомнились почему-то стихи Фета... Полный звуковой шок наступает, если с диска переписать на хромовую кассету, а потом воспроизводить ее через радиотехнику на акустике S-90. Умопомрачительно.

Во время работы над "пирогами" были еще какие-то гастрольные поездки - мы концертировали в каких-то странных андеграундных клубах, по каким-то неведомым городам, на концерты приходили то ли изгои, то ли выходцы с того света, в общем полный трэш, параллельная вселенная. Один из городов мне запомнился тем, что народу на улицах не было вообще. В гигантском супермаркете, куда мы заходили за кроной для диста , НЕ БЫЛО НИ ОДНОГО ЧЕЛОВЕКА, не считая нас и продавцов. Исчезающие, призрачные, мерцающие города... клубы, более похожие на землянки, безвкусное мыльное пиво, глубокомысленно-пустые глаза немногочисленной публики... В эти поездки мне становилось жутко.

Далее я реанимировал два старых альбома - Орден и ЛВГ. Практически все было переписано заново. В Орден добавлен Хрусталь в экстремальном варианте и кавер на "Я Морж", имени Джона Леннона. Мне всегда хотелось спеть как Джон Леннон. Сделать саунд так, как, казалось бы, должно было звучать в голове у самого Леннона. Вот я и попробовал это сделать. Оригинальный текст я перевел на латынь (из нигилизма), а затем сочинил заново, оставив, как мне кажется, смысловые отсылки. В общем, получилось так, что я сочинил в 2011 году песню Джона Леннона, который ее записал в 1967. Этот парадокс мне нравится. Многие тексты из Ордена я тоже довел до ума. Через неделю после мастеринга мы прослушали Орден и все участники остались довольны. Ни у кого никаких претензий не было… В нем я не стал эксперименты наводить на звук - сделал его относительно мягким и стандартизированным, что пошло ему на пользу. С ЛВГ было проделано то же самое, только в нем был несколько экстримизирован саунд, смещены пики в сторону низов, чтоб оные давили и заводились на хорошей акустике. Получилось это или нет - не знаю, после того как мастер был отвезен завод , альбом я больше не слушал.

Где-то с середины 2010 года мы довольно плотно концертировали (практически каждый месяц) по различным клубешникам. В одном из них мы настолько часто громыхали, что оный в результате закрылся, а один из то ли основателей, то ли подельников этого заведения разрезал свою женушку на части и выбросил эти части в помойку.

Ворон поехал в Европу, чтобы оттянуться, как следует, да там и остался. Несколько концертов с нами играл какой-то нервный человек на басу, но потом свалил и сейчас всем говорит что играл, типа, в одной андеграундной группе, "но они же сатанисты!"

Затем выплыл из пучины бытия Михель-Великан Барыкин с барабанными палочками, больше напоминающие дубины, взамен Ворона нарисовалась дама-мадама и светская львица тетя Лера с басом и скрипкой за плечами, Железный Дровосек выбрел откуда-то из ближайшего переулка, появился звукооператор Алексей. Одним словом свежая кровь. Любой ритуал требует свежей крови. В общем, теперь нас в группе шестеро (шесть - хорошая цифра). Что будет в дальнейшем и насколько живуч этот состав - покажет время. На данный же момент истории мы движемся к утяжелению звука до полного чугуна.

В этом году исполняется тридцать лет с того момента, как я и Выдумщик записали первый 45-минутный альбом на катушечный магнитофон. Он назывался "по ту сторону от трубы". Недавно я его откопал в каких-то коробках с барахлом и с большим удовольствием послушал. Пускать его в общий доступ я не буду, ибо такие вещи не публикуются - это слишком личное. Какой же кайф он мне доставил! Я будто бы возвратился на целых 45 минут в свою юность, где все было непонятным, где все было новым, где было ВСЁ. Один из первых концертов того состава (а состав был - я да Выдумщик) был в церкви - это первый парадокс, который случился с группой. Дело было так - на дворе, кажется, стояла золотая осень, если не ошибаюсь. У нас было песенок двадцать в арсенале, гитара Урал, какой-то самодельный комбик и фанерная акустическая гитара. А уж выступить нам хотелось так, что челюсти сводило. Выдумщик, более продвинутый тогда в "шоу-бизнесе" авторитетно заявил, что нам надо идти в комитет комсомола и там нам сделают концерт. Ну, мы по наивности туда и ломанулись. Какой-то скучающий дядька в комитете комсомола сказал - концерт не проблема, только тексты залитуйте - сходите туда-то и туда-то и поставьте печать на каждый текст, предварительно распечатав их на стандартной печатной машинке. На следующий день мы отправились ставить печати (эта контора кажется УНМЦ называлась - что означает сия аббревиатура, мне неведомо), распечатав тексты на машинке. Печати нам там поставили на каждый лист и написали от руки - к исполнению разрешено. Мы тут же предстали перед глазами скучающего дядьки из комитета комсомола. Он был изрядно удивлен, рассматривая печати и подписи, бормоча себе под нос что-то типа "Ну надо же!" Мельком просмотрев тексты, он вымолвил - вам в деревне выступать надо. Езжайте-ка вы в такую-то деревню, это полчаса езды, и выступайте там, в церкви хоть всю неделю! -Кто же нас туда пустит-то,- скрипучим обиженным голосом спросил Выдумщик. - А вы скажите, что от меня, я вам и записку напишу, - ответствовал дядька из комитета комсомола. И действительно, накарябал записку, положил ее в конверт, вручил нам и попрощался. В ближайшую субботу мы взяли свой "аппарат", сели в автобус и, проехав чуть больше часа, пришли в администрацию деревни. Там какому-то похмельному дядьке говорим, что мы музыканты, приехали на концерт. - Какие, нафиг, музыканты, какой нафиг концерт, - нервно задергался мужичек, пыхая драконовым перегаром. - А вот у нас и письмо есть, - проскрежетал Выдумщик, потихоньку начиная звереть. Похмельный дядечка долго вглядывался в записку, потом куда-то звонил, с кем-то трендел, затем хлопнул кулаком по столу и вымолвил - ну что ж, музыканты, вот пойдете направо по улице - там церковь. Вот и концертируйте там. Урожай еще на полях - так что все одно она без дела простаивает. Света там пока нет, попросите Ваську из дома который рядом - он вам переноску кинет. Мы пошли в церковь. По пути Выдумщик говорил всем немногочисленным прохожим старухам и пьяным дядькам, чтоб к шести приходили на концерт без опозданий в церковь. От его слов старухи крестились, а пьяные мужики шарахались в сторону. В общем, пришли мы в церковь, поставили в уголочке комбик, Васька нам переноску в окно кинул, и к шести собралось в церквушке человек около десяти местной молодежи. Молодежь принесла с собой несколько трехлитровых банок самогона, булку хлеба и несколько луковиц. У нас были две бутылки кагора. Какой это был концерт, доложу я вам! Мы играли в церкви Рок-музыку, как мы ее тогда понимали. Рок музыку, которую придумал Дьявол. Мы играли ее в церкви! Мы исполняли рок собственного сочинения в церкви, запивая его кагором, у нас были зрители, которые пили самогон и закусывали луком! - что еще нужно для счастья настоящему рокеру? - думаю, что таким воодушевленным я никогда больше не буду. И хрен у кого был когда-нибудь такой безумный первый концерт! Наутро зрители нас проводили на автобус. Где-то на середине пути Выдумщик гордо прошелестел мне в лицо перегарищем - " ну что, старичок, вот так и становятся рок-звездами!"

На протяжении существования группы мне попадались весьма колоритные персонажи. Как-то однажды мне звонит человек и предлагает встретиться по неотложному делу. Я говорю - ну если по неотложному, приходи в такую-то кафешку во столько-то. В назначенный срок приходит благообразный мужичек в очках с бородкой, интеллегеннтного такого вида, ставит дипломат на стол, открывает его и двигает в мою сторону. В дипломате ровными рядами лежат пачки бумаги, аккуратно вырезанные из тетрадок в клеточку, на каждом листочке шариковой ручкой трудолюбиво выведено - 100 Dollars. Я спрашиваю, - Что это? Мужичек отвечает, - Это деньги, возьмите их себе. -Зачем они мне? - удивляюсь я. -Как зачем? Купите что-нибудь подходящее,- убежденно говорит дядечка. -Да вы знаете, все подходящее у меня уже есть,- уверяю я дядечку в очках. - Ну, вы все равно возьмите, - настаивает дядька, - это ведь не просто деньги, это деньги от Бога. -Не знаю, - излагаю я, - ко мне на прошлой неделе от Черта приходили с таким же чемоданчиком. Там тоже лежали деньги - только они как-то чуть по-другому выглядели - бумага покрепче была и рисунков поболе, с таким зеленоватым оттенком рисуночки, хотя цифры такие же были начертаны. - И что прикажете теперь делать, - расстроенным голосом вопрошает интеллигентного вида дядечка в очках и с бородкой, - обратно Богу эти деньги отдать? - Зачем же обратно,- поддерживаю беседу, - оставьте их себе, купите что-нибудь подходящее...

Попадались персонажи и поколоритнее, но я их, пожалуй, приберегу для книги, которую периодически пытаюсь нарисовать.

На этом, пожалуй, можно и закругляться. Будущего еще нет, а когда будет тогда и решим, заслуживает ли оно внимания. На данный момент накопилось материала , наверное на несколько альбомов, но воплощать этот материал в запись мне пока фиолетово. Устал я за все это время от звукозаписи, от бесконечной борьбы с аппаратурой, от этих дурацких проводов, железных коробок и всей прочей лабуды. Да и не знаю, какой носитель выбрать - продолжать связь с цифрой мне не в жилу, а аналог уже недоступен и собирать его по крохам нет ни сил, ни желания. Может через какое-то время... Пока же группа будет пробовать этот материал на концертах. Ни наркотики, ни алкоголь, ни всевозможные излишества и плотские страсти даже отдаленно не дают того фантастического ощущения, который ты испытываешь на сцене, когда сквозь заледеневшее пространство и замеревшее время творишь звук, который в это самое время творит тебя.

За 30 лет существования коллектива КооперативништяК мне не стыдно ни за одну секунду звука, который мы пытались создавать, мне не тоскливо ни от одного из текстов, который я сочинил для группы. Я был и буду рокером. Я родился рокером и умру рокером - и мне от этого кайфово.

Завершить сию писанину я хочу стандартной фразой - этот мир катится в Ад. Это точно. В 18 или 25 лет это кажется старческим бредом. Увы, это действительно так, мир катится в пропасть, просто в 18-25 лет не с чем сравнивать состояние мира. Мне уже есть, что и с чем сравнивать. Музыка умирает вместе с миром. Музыка утратила сакральность. Когда , в начале восьмидесятых я покупал пластинку рублей за 50-70 - это было некое таинство. Мы закрывали все окна и двери, зашторивали весь солнечный свет и в полумраке слушали приобретенный винил - это было сродни посвящению в какой-то тайный и великий орден. Мы ловили каждый звук, нас штормило от каждого удачного риффа, от воображаемого пространства, в котором существовала данная музыка, от динамики композиции, от конверта пластинки и от вкладки. Мы хотели играть так же круто. И мы играли так же круто и вдохновенно. Я помню, как в середине восьмидесятых зрители ходили на каждый концерт любого коллектива, если он играл рок. Ходили так, что выносили входные двери, сминая швейцара и билетеров. Что и как сейчас - вы сами видите. Вся музыка слишком доступна. Никакого таинства. Она стала никому неинтересна. Музыка больше не нужна, а если кто и слушает что-либо - то, как правило, погремушки и побрякушки, в качестве "рабочего фона" Концертные площадки превратились в кабаки, куда приходят только для того чтоб выпить. Этот мир катится в Ад! Туда ему и дорога!



Карл Фишер

Москва, апрель 2013